Понятно, что «эмоционально ориентированные» люди, обычно не принимают, а правильнее было бы сказать – не понимают таких интерпретаций, как гардинеровская. В подобных «прочтениях» – много созерцательного. Созерцательность – одно из высших молитвенных состояний. В истинно молитвенном состоянии, человек должен быть отстранен от чувств и эмоций.
"Молитвенное состояние с отстранением от чувств и эмоций", на мой взгляд, больше применимо не к произведениям Бетховена – проникнутым решительностью и категоричностью. Максимально приблизиться к "созерцательности" можно, думаю, через произведения И.С.Баха. И здесь, кстати, видение и интерпретация Гардинера еще более уместна. Хотя Бетховеновские произведения, конечно, весьма глубоки. В целом, согласна с Вашим мнением на этот счет.
Я этот вопрос выделил в отдельную тему, так как он и есть «первый нетехнический». С другой стороны – назвать его чисто музыкальным тоже трудно. Но это – один из вопросов, на который самое время задуматься в Великий пост.
Итак, что же имеется в виду под понятием «молитвенное состояние»? На что мы обращаем внимание, когда говорим «духовная музыка»?
Эти два понятия могут иметь разные значения. Начнем с духовной музыки. В справочниках Вы найдете, что духовной называют музыку, которая написана на тексты, имеющие отношение к церковному применению. И это верно со светской точки зрения. Однако, исследуя музыку глубинно, обращаясь к ее форме, изучая биографию композитора, читая заметки великих музыкантов – становится очевидным, что светское определение «духовная» очень неточно и рассчитано на обывательское понимание. Ведь в абсолютной музыке, то есть музыке без слов, может быть содержание, напрямую относящееся к духовным переживаниям человека, но формально не предназначенное для исполнения во время богослужений. Издревле известны фигуры, которые имеют мистический смысл для человека, он им поклонялся и видел в них некую систему, искал в ней смысл, пока откровенное Богоявление не открыло истинную природу и не показало саму систематизацию.
Многие музыкальные звуковые фигуры широко применялись в древности. Они оказывали на человека мощнейшее воздействие, так же, как оказывал на человека воздействие вид креста, даже до Рождества Христова. Несмотря на то, что понимание креста во всех его смыслах пришло после Богооткровения, трансцедентальность этой фигуры человек всегда замечал, и, даже поклонялся в языческие времена, пытаясь дать этому свое объяснение, а, порой, изменял, искривлял, трансформировал его на всякий лад, пытаясь докопаться до истины.
Тембрами музыки и движениями звуков можно показать те же фигуры, что и красками и графикой. Вспомним, что цвет в визуальном восприятии определяется частотой световой волны. Совершенно точно так определяется высота звука и тембр – только уже частотой звуковой волны. А в свете – проявлен мир. Выше скорости света – неизвестный мир, то есть антимир. Значит сама частота, то есть колебание, или, как модно говорить – вибрация – информативна. В ней проявляется и передается система и порядок, строится мироздание. Но многим из нас, представить это проще визуально, чем через слуховой опыт. Однако через слуховой опыт, то есть музыкой – этот контакт с мирозданием и его познание более интимны, так как могут проникнуть в душу, минуя разумение, не позволяя философствовать на словесном (вербальном) уровне.
С другой стороны, всегда есть прослойка, которая использует высшие познания и умения – в примитивных или развлекательных целях. Очень часто, по причине непонимания – в сильно упрощенных видах. Поэтому, даже на духовные тексты, каждый автор пишет в силу своего познания и понимания! Также и исполнитель ограничен своим пониманием.
Теперь обратимся к понятию «молитвенное состояние». Такая долгая преамбула была необходима только потому, чтобы показать, что и прямое значение слова «духовный», порой интерпретируется по-разному.
Одним и тем же словом «молитва» человечество называет совершенно разные состояния. Но и даже на пути правильного духовного становления, слово молитва в разные периоды может восприниматься и пониматься по-разному – в меру духовного опыта.
К примеру, молитвой можно назвать каждодневное произнесение текстов молитв в определенное время, для того, чтобы вымолить у Господа всяческие блага. Можно так и никогда не испытать ничего более глубокого, чем это состояние. Однако в Новом Завете сказано:
« Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом»
Новый Завет (Евр 11.1)
Следовательно, и молитва – это не вечное попрошайничество. Значит сама духовная музыка – это не всегда мелодия, под которую удобно что-то просить. Под «молитвенным состоянием» следует понимать не начальную стадию становления, при которой духовное делание ограничивается чтением и повторением фраз с тайным внутренним страхом, но часто без истинного трепета. Духовное становление должно видеть результатом именно «…уверенность в невидимом…» на таком уровне, когда оно уже становиться знакомо через духовное зрение и вводит в состояние непрерывной молитвы.
Здесь следует привести пример состояния апостола Иоанна, когда Господь давал ему Откровение. В это время, апостол находился именно в молитвенном состоянии, ибо невозможно иначе пребывать пред лицом Господним. И во время Откровения, несмотря на огромную емкость этого времени и пространства, апостол Иоанн, независимо от познавания и внимания, находился в глубочайшем молитвенном состоянии, когда молитва сама творилась внутри, а не пыталась искусственно приспособиться снаружи.
Соприкосновение с Господним сопровождается именно такими состояниями. Если представить, что кто-то мог быть свидетелем Сотворения – то он тоже находился бы в глубочайшем молитвенном состоянии. Однако события и звуки этого действа вовсе не напоминали бы приятные мелодии для определенного психологического настроя на просьбы. Потому что музыка сотворения и созерцательная молитва при этом действии – совершенно другое измерение и состояние. И этот «страшный грохот», можно вполне определить как «решительность и категоричность», о которой Вы говорите выше, так как он мало будет напоминать «кротость и конформизм».
Когда речь идет о Девятой симфонии Бетховена – следует рассматривать именно этот аспект. Это поздний Бетховен. В Девятой симфонии заложены почти все известные музыкальные формы. В ней использована мощнейшая тембровая драматургия. Некоторые сочетания тембров и тактов позволяют пережить «нетекущее, вечное, Божественное» время (то, что в древнегреческом называлось словом кайрос, от имени бога счастливого мгновенья) и ретроградное движение времени.
О религиозности, душевном и духовном состоянии этого композитора почти не было книг в советский период. То, что мы читаем в обычных классических описаниях последних лет его жизни – в какой-то мере всего лишь формат понимания его сущности очевидцами и современниками. Даже описание его поведения на смертном одре – угрожающий небу кулак – скорее всего красивая «вымышленная картина», написанная в меру понимания Анзельмом Гютенбреннером, спустя тридцать лет после смерти Людвига. Но в последнее время стала появляться любопытная информация о его религиозных исканиях всей жизни, особенно в последний период.
Известно, что доктор Ваврух написал на листе умирающему Бетховену о скорой кончине. Это было 23 марта 1827 года. «Бетховен прочел написанное с удивительным самообладанием, медленно и глубокомысленно, его лицо просветлело, ласково и сердечно он протянул мне руку и сказал: «Велите позвать господина священника». Он затих и задумался… Вскоре после этого Бетховен причастился с набожной покорностью, которая спокойно смотрит в вечность…» Это свидетельство доктора. На следующий день Бетховен впал в кому и скончался 26 марта между 4 и 5 часами.
В первых номерах АудиоМьюзик, помниться была статья, посвященная найденным материалам относительно Тридцать второй сонаты, а также измышления на темы некоторых музыкальных событий этой сонаты, которые не имеют документальных подтверждений, описывающих созданный образ, но видятся музыковедам – как трансцендентальные метаморфозы пространства и времени.
Думаю, что рядом с Бетховеном не было человека, способного абсолютно адекватно понять и описать документальные факты его биографии, так как не было никого, кто «видел» бы то же самое, что и он. Во всяком случае – это очевидно после того, как погружаешься в цикл его последних произведений, а потом читаешь свидетельства очевидцев и исследователей. Никто из них не имел и близкого мистического опыта.
В заключении, маленький фрагмент из размышлений Бетховена.
Беттина Брентано, пишет: "За четверть часа он приобрел такое расположение ко мне, что не мог со мною расстаться... Я бесконечно полюбила этого человека..." Ей принадлежит очень интересная запись размышлений Бетховена: "Когда я открываю глаза, я вынужден вздыхать, потому что то, что я вижу, противно моим верованиям, и я вынужден презирать мир, который и не подозревает, что музыка - это более высокое откровение, чем вся мудрость и философия... Музыка - это средство превращения духовной жизни в чувственную. Я хотел бы говорить об этом с Гете, поймет ли он меня?.. Скажите ему, чтобы он прослушал мои симфонии, тогда он согласится со мной, что музыка есть единственный бесплотный вход в высший мир познания..."