СЛЫШАТЬ. ЧУВСТВОВАТЬ. ПОНИМАТЬ. Часть 1/
Глава 6
Григор Микаэлян

 

1.

 

 После понимания Бетховена, во внутренней организации души у меня произошел необратимый переворот. Я как будто стал понимать больше и глубже не только в музыке, но и во всем. Правда, внешне такие изменения не всегда заметны. В психологии есть понятия адаптации и индивидуации. Первое, классическое понятие, означает способность человека приспосабливаться к окружающим явлениям. Второе, более сложное понятие, введено Юнгом, и означает изменение внешнего поведения, и, даже, становление внешней псевдоличности в процессе адаптации; в результате этого "внешний", знакомый окружающим, родственникам, друзьям и коллегам человек, всегда отличается от "внутреннего", истинного, того, который является общей базой, набором огромного количества строительного материала, и который мог бы быть или казаться другим, если бы после рождения попал в другие условия.

 

 Внешние изменения невозможны без внутренних. Об изменении внешних без изменения внутренних, то есть об актерстве по жизни, много написано книг западными психологами и их последователями у нас. Этим глупым методам адаптации учит современная популярная психология. Но любой развитый человек видит в этом самообман, актерскую игру, которая заканчивается при каждом опускании занавеса. А занавес опускается каждый раз после очередного акта. Напротив, истинная переоценка ценностей и преображение, могут долгое время быть незаметными для окружающих. Зато преобразившаяся личность, очень хорошо их осознает.

 

То преображение, что произвел Бетховен Лунной сонатой, являлось настоящим. После этого, как будто небо выглядело иначе. Старые, популярные произведения, стали восприниматься с невыгодной для них громадной разрешающей способностью. И мир авторов этих произведений, не познавших еще истины, не идущих по пути мудрости, стал просматриваться во всех подробностях, как на ладони. Он стал казаться наивным. К нему осталось чувство благодарности за начало, за первые упражнения в новых эмоциях и примитивных чувствах. Но нет ничего скучнее, чем всю жизнь, не развиваясь, топтаться на месте.

И я здесь опять повторюсь, напомнив, что временное мое увлечение популярной музыкой в студенчестве было проявлением именно адаптации и в какой-то степени индивидуации, которая обычно меняется в зависимости от внешних обстоятельств. Но потом все вернулось на свои места именно потому, что мое сознание уже было расширено классикой, оно уже имело опыт большего познания! Поэтому очень важно, вовремя открыть в себе понимание классики!

 

***

 

2.

 

Слегка отвлекусь, потому что вспомнил, как в студенческие годы некоторые сокурсники убеждали, что очень интересно слушать музыку с горячительными напитками, и, особенно, после некоторых наркотических средств. Они утверждали, что восприятие в таких состояниях значительно острее, понимаешь и чувствуешь значительно глубже.

 Я решил провести на себе эксперимент и попробовать, что же они слышат в таком состоянии. Стать алкоголиком и наркоманом мне не грозило, так как моя психика и организм от природы совершенно не имеют склонности к состояниям "отключения" и "размывания" сознания. Напротив, мой организм имеет сильную сопротивляемость относительно опьяняющих зелий, я могу абсолютно трезво размышлять почти в любом состоянии. Хотя я ощущаю некоторое отклонения от нормы в нетрезвом состоянии, но в этом состоянии мне все же удалось исследовать очень важные явления в психике.

 

 Любителям "улетать" кажется, что они расширяют сознание и воспринимают больше, но в реальности, даже откровенно суженный уровень восприятия, начинает казаться Вселенским. Это великий самообман. Именно Бах, Бетховен и другие представители классики перестают адекватно восприниматься в первую очередь. Объем и масштаб их произведений, сложные системные взаимодействия в фактуре их произведений, перестают вмещаться в нетрезвую психику. Но в связи с тем, что создается иллюзия расширенного сознания, любитель этих состояний думает, что те две-три мысли, которые он ухватил из бесконечного числа реально существующих в этих произведениях, важны и огромны, как Вселенная. То есть, на самом деле, в наркотическом состоянии снижается планка восприятия, но включается иллюзия, что она поднялась. Об заниженную планку начинают стучать мысли и эмоции, а из-за уменьшенного объема сознания стук получается очень громким. Отсюда, у неопытного, никогда не слышавшего истинного Баха, возникает впечатление, что он понимает то, чего не понимал. На самом деле, все эти явления происходят только на уровне эмоций, и не способны вызывать ни истинных чувств, ни, тем более, внутреннего развития. Ощущения проникновения в тайны искусства в нетрезвом состоянии холостые, они ни к чему не ведут.

 

***

 

3.

 

После понимания песен Владимира Высоцкого, произошли те же явления во внутреннем моем устройстве, как после понимания музыкальной классики. В общем, мне кажется, что события с музыкой и литературой произошли в один и тот же психологический период моего становления.

Я стал слушать все песни, читать стихи и прозу, статьи и публикации с тем вниманием, которому научил меня Высоцкий. И многое стало невозможно читать и слушать! Стало очевидно, что все песни популярных жанров недопустимо глупы. И как можно (думал я в далеком подростковом возрасте) взрослым людям вилять разными частями тела, и громко произносить тексты, которые даже для меня, подростка, уже казались детскими по силе мысли, а, порой, и глупыми – недостойными для нормального развитого взрослого человека!

 

Тогда я начал понимать, что такое художественный уровень. Я стал обращать внимание, что, несмотря на простоту, большинство народных песен уровнем превосходят почти любую эстрадную песню. К примеру, чего только стоит русская народная песня "Что стоишь качаясь, тонкая рябина"? Вроде и текст и мелодия несложные. Но есть ли на свете что-то более совершенное? Разве что, может быть что-то подобное. Но это тоже будут народные песни, и, никак, не эстрадные!

 

А кто же подобен Владимиру Семеновичу Высоцкому по уровню текстов (конечно же и мелодий, облекающих эти тексты в такую неповторимую форму передачи содержания, но здесь речь не о музыке)? Подобен Булат Окуджава, подобны поэты русской классики. Но никак не авторы текстов популярных жанров.

 

 Следует обратить особое внимание на слово подобен. Это очень важное слово, как в математике, так и философии и Богословии. Подобность в математике визуально очевидна, а в философии и Богословии она указывает на то, что субстанции или объекты могут быть совершенно не похожи друг на друга, но есть нечто важное, что их объединяет (в математике, к примеру, это очертание, форма).