Аппаратура средней ценовой категории.
Возможно ли научиться понимать сложные
оркестровые формы с ее помощью? 
Григор Микаэлян

Страница 4

Очень важное о музыкальном материале

В нашем распоряжении есть огромное количество музыкального материала разного направления. В таких случаях необходимо выбрать основной, самый сложный для звукопередачи материал, чтобы быстро ориентироваться. После этого, можно уже продолжать экзаменовать аппаратуру на любом другом материале. Было принято решение проверять достоверность звукопередачи, и подбирать комплект, на основе передачи содержания одного из высочайший достижений человечества – Девятой симфонии Бетховена.
 
Особо близко мне исполнение сэра Джона Элиота Гардинера. Гардинер – один из столпов аутентичного исполнительства. Его трактовки отличаются высокой точностью ритма, отсутствием «романтической слезности», ложной патетики, нарочитой псевдо-эмоциональности. Гардинер использует контрастные тембры, позволяющие создавать пространственно-временные переходы, заложенные в аутентичном тексте, потерянные за время духовного падения при научно-техническом прогрессе человечества. Такое "прозрачное" прочтения партитуры как гардинеровское – очень редко встречается даже сейчас у исполнителей. В общем, с моей точки зрения – это совершенно современное, и в то же время одно из самых глубоких – с точки зрения интеллектуального содержания – исполнений Девятой симфонии Бетховена. Именно акцент на тембры придает Девятой симфонии трансцендентальность, содержание ее становится «вертикальным», то есть пространственным, наполняется аутентичным духовным содержанием, а не горизонтальным – временнЫм и врЕменным. Горизонтальное содержание можно назвать еще чувственным, а для некоторых и, просто, эмоциональным. Именно эмоции протекают во времени и представляют материальную природу явлений. Чувства и пространственные переживания - не ограничиваются хронологическим временем.
 
 
Для аппаратуры эта запись – очень тяжелый материал. Во-первых, аппаратура должна показать способность передачи масштаба при крайне разнообразных одновременных динамических выбросах инструментов, способность «держать» ритм и микроритм, при этом не должно сливаться все разнообразие «тембровых пакетов» духовых и струнных с их ежесекундными изменениями и переходами. Все голоса должны воспроизвестись, не нарушив музыкального баланса, а значит – образа. Разумеется, что и содержание Девятой симфонии, и эта запись в частности, должны быть очень хорошо знакомы эксперту. Иначе ничего, кроме распространенного в непрофессиональной среде разговора об эмоциях музыкантов, сказать будет невозможно (при этом один слухач обычно сетует на их отсутствие, а другой на присутствие).
 
Надо еще отметить, что эти записи на фирме «Arсhiv Produktion» выполнены полностью в цифровом тракте и имеют громадный динамический диапазон. С одной стороны – это хорошо: обладатели нормальной аппаратуры услышат всю прелесть ансамблевости исполнения, взаимодействие всех голосов, натуральное сочетание между звуковыми образами инструментов оркестра и т.д. С другой стороны – подавляющий парк аудиоаппаратуры низкого и среднего класса, который так смело рекомендуют журналы – эту запись не воспроизведет даже в той мере, которая позволила бы объективно оценить трактовку произведения. Про все «новодельные» отечественные и самодельные ламповые усилители я вообще не говорю – все что мне приходилось через них услышать – это диапазон в 30 дБ с дисбалансом по регистрам. На современных записях с большим диапазоном – они все демонстрировали завидное постоянство –  нелинейность громкостных измененияй звуков. Причем эта нелинейность, повторюсь, неодинаковая по регистрам.
 
Опять хочу вернуться к исполнению Девятой симфонии Гардинером, сделать небольшое отступление и сказать, что подобное «созерцательное» и «пространственно-временное» прочтение свойственно очень немногим исполнителям. Гардинер усиливает этот эффект благодаря использованию в оркестре инструментов бетховенской эпохи.
 
 
Из новых записей, но сыгранных на обычных инструментах, я бы выделил последние записи Бернарда Хайтинка. Я имею в виду весь комплект симфоний. По «прочтению» симфоний и звучанию оркестра, эти записи могут обойти многие «аутентичные» (здесь я имею в виду «аутентичность», обусловленную только конструкцией инструментов, а не «прочтением» содержания). Из старых исполнений, ближе всего я бы назвал интерпретации Карла Шурихта и в какой-то степени Артуро Тосканини. Интерпретации Шурихта звучат на удивление аутентично во всех отношениях, а у Тосканини присутствует очень необходимая для трактовки Бетховена идея – требование к отчетливому звучанию всех голосов оркестра, без смешивания. Это может показаться любителям «джазовой эмоциональности» непонятным, скучным, мертвым – так как осложняет музыку, не позволяет предаться «восприятию эмоций». Кстати, самая «традиционная» часть Девятой симфонии – это вторая (если не вдаваться в тонкости оркестровки) – именно ее чаще всего слушают «любители эмоций». Она для них наиболее понятная, так как в ее общем мелодическом рисунке меньше проявлен поздний Бетховен, в ней есть за что «зацепиться» тому, кто не слышит «вертикали».
 
 
В трактовке Тосканини также прослеживается идея показать все голоса не только на временной шкале, но и в пространственной, рельефно выделяя тембровые блоки несмешанных красок. При этом ритм у Тосканини не подвергается особым, имеющим претензию на чувственную важность и значимость «придыханиям», так свойственным исполнительской манере предвоенной, военной и, непосредственно, послевоенной эпохам (хотя и в этом временном интервале можно найти отличия).
 
Понятно, что «эмоционально ориентированные» люди, обычно не принимают, а правильнее было бы сказать – не понимают таких интерпретаций, как гардинеровская. В подобных «прочтениях» – много созерцательного. Созерцательность – одно из высших молитвенных состояний. В истинно молитвенном состоянии, человек должен быть отстранен от чувств и эмоций. Углубляться на эту тему не имеет смысла – кто имеет опыт, тот поймет и согласиться. Кто не имеет – будет возмущаться.
Кстати, исполнение Шурихта во многих местах можно назвать непревзойденным для старой эпохи – жаль, что записи не «содержат» в себе полного динамического диапазона, а металлические флейты не создают нужного тембрового оттенка и контрастов. Хотя многим аутентистам неплохо было бы поучиться у Шурихта построению формы.
 
Ни Арнонкур, не Хогвуд,  на мой взгляд, не подошли так близко к «аутентичному» прочтению Девятой симфонии, которое ее содержание представляет трансцедентальным. Хотя эти исполнения намного ближе к гардинеровскому, чем популярные у большинства академические интерпретации прошлого. Из старых дирижеров, многие отмечают Фуртвенглера, Вейнгартнера, Вальтера, Караяна, Менгельберга других. Однако, в их интерпретациях совсем другое понимание, часто называемое «романтическим», они передают менее плотное по событиям, но более «эмоциональное» содержание, более понятное и легко воспринимаемое для любителей джаза, который в то время был отпечатком духовной и интеллектуальной составляющей общества. Для восприятия содержания 9-й симфонии «по старому стилю» требуется совсем другая природа (может лучше сказать система) восприятия. Она является системообразующей у большинства людей старшего поколения, воспитанных на ценностях начала и середины 20 века. 
 
У людей, которые ищут познаний через реальный христианский опыт – совершенно другие ценности. Именно пространственное-созерцательное видение является ценностью для тех, кто рассматривает музыку, как способ познания мира. Такое видение требует более глубокого понимания христианской эстетики, которое не может быть без соответствующего духовного и личностного развития человека. Причем, этот уровень требуется как от интерпретатора, так и от слушателя. И именно такое исполнение сложнее всего передать через аудиотракт. Не будем забывать, что именно начало прошлого столетия, вплоть до середины второй половины, отличалось резким падением христианских ценностей на Западе, да и во всем мире. Старые интерпретации Девятой симфонии, на мой взгляд, совершенно не учитывают христианский аспект мировидения Бетховена. Многие даже не задумываются, в каком мире, с какими ценностями и при каких обстоятельствах жили великие композиторы.  Об истинном духовном состоянии Европы «околовоенного периода» знает любой интеллигентный человек.
 
Поклонники этих старых предвоенных и послевоенных исполнений, как правило, имеют тот же нехристианский архетип – они больше тяготеют к патетической и ритмически-эмоцианальной составляющей классических произведений. "Подобное соединяется с подобным". Конечно же, даже эти составляющие, как часть человеческого миропознания, содержатся в произведениях классики – ведь в классике, все человеческие познания были представлены наиболее емко. Поэтому, нередко встречаются любители классики, которые «слышат частично».
 
Многие воспринимают только ту часть содержания, которую способны воспринять – а именно страстную, воспитанную в молодости джазом, а позже, в 60-70 годы, рок-музыкой. Эти почитатели музыки понимают ее в меру своего духовного становления. Представители духовенства и профессиональные психологи легко определяют и понимают внутренние проблемы таких людей. Поэтому, думаю, с любителями старых исполнений спорить не следует. Это бессмысленно.
 
То, что "аутентичное прочтение" некоторыми современными дирижерами, имеющими уже другой духовный опыт – являет нам более сложную и правдивую конструкцию этих произведений – для современных исследователей факт неоспоримый. И я полностью солидарен с такой позицией. Так же считают и многие мои знакомые, стремящиеся расти духовно, а также те, кто способен на глубокое восприятие окружающей действительности. Я выражаю здесь свою позицию и позицию моих единомышленников – кто-то, конечно же, считает иначе.
 
Новое видение и современное прочтение стало возможным, как мне кажется, прежде всего из-за того, что классика вышла из обычной повседневной моды, той, в которой она пребывала в середине 20 века. «Денежный оборот» переместился в шоу-бизнес. А это, в свою очередь, позволило значительно очистить ряды классических музыкантов от простых артистов, и их «видения» произведений, рассчитанное на большую «массовость» и большее «понимание». Но не следует понимать это буквально – и сейчас есть огромное количество музыкантов, для которых музыка – действо театральное. Но сейчас, мне кажется, стало возможным большее разнообразие. Причем – это проявляется во всем, начиная от одежды, заканчивая взглядов. У тех, кто ищет глубокий смысл – появилось больше свободы. Им сейчас стало позволительно делать все, что угодно. На них теперь попросту многие не обращают внимания, а иные – и вовсе их не понимают. Поэтому они получили возможность существовать, и творить для тех, кому это нужно.
 
Из наиболее сложного для воспроизведения материала, были привлечены также записи Седьмой и Девятой симфоний Брукнера, в исполнении Хайтинка, Шурихта, Иохума, Фуртвенглера, Скровачевского и Ванда. Передача вокала проверялась на «Волшебной флейте» Моцарта с Гардинером. Было привлечено еще много музыкального материала, находящегося в коллекции фирмы, перечисление которого займет много времени. Работа с комплектами длилась около 4-х месяцев.
 
 
 
 
***
Creek с Dali неплохо справлялся с поставленной задачей, но у меня возникло подозрение, что воспроизведение компонентов Creek качеством выше, чем способность звукопередачи АС Dali. Ведь это только в России изделия из дерева стоят относительно дешево – на Западе кусок дерева, даже в виде опилок ДСП – оценивается куда более высоко. Поэтому ценовая категория напольных колонок с точки зрения звукопередачи - должна восприниматься иначе. Значительная сумма идет просто за дерево. В конце концов, было решено подключить к Creek акустические системы B&W 805 S, которые стоят примерно $2600 (без стоек) при том, что являются полочными. Далее